Голос России: Визави с миром

3 апреля 2008 года автор выступил в эфире радиостанции ГОЛОС РОССИИ в передаче ВИЗАВИ С МИРОМ. Это уникальная передача, которая идет один раз в неделю на 32 языках на 160 стран мира. Предлагаю посетителям сайта стенограмму интервью.


Нас слушают на 32 языках в 160 странах мира. Российская государственная радиовещательная компания «Голос России» представляет.

У микрофона Виктор Еникеев.

Здравствуйте, уважаемые слушатели! Сегодня мы встречаемся с интересным собеседником – это декан Дипломатической академии, профессор, известный политолог, автор многих книг Панарин Игорь Николаевич.
Добрый день! Я приветствую вас в нашей студии.

Панарин: Здравствуйте, уважаемые радиослушатели!

Еникеев: Игорь Николаевич, я посмотрел названия ваших работ – они называются «Информационная война в России», «Информационная война и выборы», «Информационная война и власть», ну, и так далее, – просто немножко страшновато становится. Почему выбор именно такой для ваших названий, который может вызвать у слушателей, у людей, знакомящихся с вашими произведениями, некоторое смущение?

Панарин: Вопрос действительно имеет право на существование. Дело в том, что я считаю, что, к сожалению, из-за того, что Россия часто проигрывает в информационной войне, мы находимся не на тех позициях достойных – геополитических, геоэкономических – в мире, которые мы должны занимать. И поэтому наша основная задача – используя наши потенциальные ресурсы, прежде всего это интеллект нашего народа, интеллект политической элиты, и наши глубокие духовные и национальные традиции, все-таки занять достойное место. Но для того, чтобы это достойное место в мире занять, необходимо овладеть навыками, умениями и знаниями в сфере ведения информационной войны, которые, к сожалению, сейчас более эффективно используют наши геополитические, геоэкономические конкуренты.

Еникеев: Но если я не ошибаюсь, то сам термин появился где-то накануне Второй мировой войны?

Панарин: Нет. Я могу сказать, что впервые его использовал Аллен Даллес в 1967 году – тот самый знаменитый резидент ОСС в Швейцарии, знакомый нам по фильму «Семнадцать мгновений весны». И он писал как раз о том, что «против фашистской Германии мы использовали все методы для принуждения ее к капитуляции».

Еникеев: Ну, я тогда небольшие свои знания в этой области тоже продемонстрирую. Мы знаем, что между Германией и союзниками нашими во Второй мировой войне велась информационная война еще до 41-го года и до 39-го года, как мы знаем. И она называлась именно «информационной войной», если мне память не изменяет.

Панарин: Нет. Сам термин – 1967 год, вот в книге «Тайная капитуляция». Затем в 76-м году сам термин использовал Томас Рон – это американский инженер-технолог, а затем Китай, 1985 год – это Свэй вэй Гуан, он использовал уже термин и дал определение информационной войны. И затем в 92-м году появилась доктрина Комитета начальников штабов США, которая так и называлась: «Информационная война».
Еникеев: Ну, это, как мне кажется, если исходить из, что ли, не сути происходящего, а из самого определения термина.

Панарин: Безусловно.

Еникеев: Потому что ведь сама-то по себе война информационная велась и всю Вторую мировую войну довольно-таки серьезная.

Панарин: Ну, я, например, могу привести пример Трои.

Еникеев: Конечно, да, и Трои можно. Это, по сути дела, со времен зарождения человечества…

Панарин: Единственно, что следует подчеркнуть, – мы как раз выступаем на одной из самых известных радиостанций мира, и я очень признателен…
Еникеев: Спасибо.

Панарин: Хочу отметить, что «информационная война» как термин и как понятие все-таки актуализировалась после появления глобальных СМИ, которые способны в течение нескольких секунд донести информацию до любой точки мира. И радио в этом контексте, – конечно, мне кажется, один из главных источников доведения информации, в том числе и дезинформации. И задача, видимо, нашей радиостанции – донести реальную позицию России до каждого не только гражданина Российской Федерации, проживающего за рубежом, но и до любого обывателя, который живет во Франции, Германии, в Соединенных Штатах Америки; показать, что Россия сегодня – это страна, которая живет новыми экономическими достижениями, это страна, которая опирается на свой духовный исторический потенциал, это страна, которая разгромила Гитлера и Наполеона.

Еникеев: Я понимаю, что так можно действительно дойти и до Трои и вспомнить всю истории России. Это все верно. Но скажите, насколько использование самого этого термина «информационная война» актуально и правомерно сейчас, когда мы говорим, что «холодная война» закончилась, когда нужно наводить мосты, строить взаимоотношения совсем иные, чем были во времена конфронтации, противостояния между Россией и США, скажем, между Россией и Европой, то есть между Востоком и Западом?

Панарин: Ну, вот здесь, к сожалению, можно констатировать, что Россия после развала Советского Союза длительное время жила в неких иллюзиях – иллюзиях того, что с «холодной войной» закончилась информационно-идеологическая война двух политических систем, двух сверхдержав – США и Советского Союза. Но мюнхенская речь нашего президента год назад – она как раз квинтэссенция того печального нашего опыта, когда мы, в общем-то, ожидали позитивной волны в ответ на наши, во многом где-то и односторонние, действия. Но, к сожалению, когда мы хотели услышать позитивные отклики со стороны Запада, то получили в ответ на это расширение НАТО, приближение военных баз к нашей территории, но и главное – информационно-идеологическое вторжение на территорию России и бывшего постсоветского пространства.

Еникеев: Но я позволю себе заметить, что расширение НАТО, конечно, началось значительно раньше и оно не стало, естественно, результатом ответа на выступление президента в Мюнхене, как мне кажется, все же.

Панарин: Нет, но в данном контексте я хотел подчеркнуть, что выступление президента просто констатировало тот факт, что Россия, по мысли нашего знаменитого канцлера конца ХIХ века Горчакова, начинает сосредотачиваться, начинает готовиться к информационному отпору все-таки той идеологической, духовной и информационной агрессии, которая осуществлялась в 90-е годы и в начале XXI века против России. И фраза нашего президента, который сказал: «Сколько можно в одностороннем порядке идти навстречу?»

Еникеев: А что мешало сделать это раньше, я позволю себе спросить тогда?

Панарин: Ну, мешало все-таки… Вы знаете, у нас характер-то миролюбивый, у России. Мы знаем, что мы искренне всегда стремимся не доводить дело до войны. Практически Россия никогда не выступала на протяжении своей истории в роли агрессора. И вот это стремление оттянуть, увидеть в противоположной стороне все-таки хороших людей, которые все-таки не нападут, – это некая психологическая такая составляющая. В целом она для мирного существования очень хороша.
Еникеев: Да, такой евангелистский, я бы хотел сказать, подход. Игорь Николаевич, хорошо, вот давайте рассмотрим на конкретном примере ситуацию, о которой мы говорим, – информационная война, возможности сторон, нашей и противной. Вот как раз в эти дни проходит саммит НАТО, наш президент поехал в Бухарест. Я в этой связи хотел бы задать вопрос сам, но у нас есть, по-моему, интересный вопрос от одного из наших слушателей, который пришел по Интернету. Это студент МГУ, и он спрашивает: какова ваша оценка визита президента Буша на Украину? Ну, который предшествовал саммиту.

Панарин: Только что состоялся?

Еникеев: Состоялся, да. И как вы оцениваете намерение Украины вступить в НАТО, тем более что это проходит на фоне нежелания большей части населения Украины вступать в этот альянс?
Панарин: Ну, я крайне негативно отношусь и к визиту президента Соединенных Штатов Америки на Украину. И здесь можно отметить такой вопиющий факт ограниченности суверенитета Украины: американские снайперы сопровождали по улицам Киева американского президента, и официальный был приказ, что они могут стрелять по гражданам якобы независимой Украины в случае, если они увидят какие-то там проблемы для безопасности американского президента. Еще раз подчеркиваю: это не украинские спецслужбы должны были принимать какие-то меры, а американские снайперы – на улицах якобы суверенной столицы Украины.
Еникеев: Позвольте вопрос? Предположим, наш лидер тоже выезжает куда-то за рубеж (а его, естественно, охраняет большая компания людей из спецслужб) и, положим, кто-то из охраны видит человека подозрительного на балконе. Что он делает?

Панарин: Охранник должен действовать адекватно этой ситуации. Но в случае визита нашего президента, я бы так сказал, действует ближний круг охраны, и они действительно действуют только в рамках очень ближнего пространства.

Еникеев: Но ведь есть не только ближний круг – есть и круг дальний?

Панарин: Да, но за дальние круги отвечают всегда представители спецслужб страны, принимающей иностранного лидера. И, к сожалению, эта традиция, вообще-то международная, была нарушена во время визита американского президента. Более того, она была демонстративно подчеркнута, для того чтобы фактически показать степень влияния Соединенных Штатов Америки на политику Украины и на действующего президента. Напомню, что жена его длительное время являлась сотрудницей госдепартамента Соединенных Штатов Америки.

Еникеев: Ну, хорошо. Игорь Николаевич, ну, пусть они, американцы и украинцы, разбираются между собой, а тем временем я предлагаю послушать вопрос от нашего радиослушателя.

Голос: Добрый день, господин Панарин! Я Инес де Стевенс, политолог из Брюсселя. В настоящее время в Бухаресте проходит сессия НАТО на высшем уровне. Президент Путин принимает участие в ее работе. Известна озабоченность России по поводу расширения блока. Какова ваша оценка хода встречи? Спасибо.

Панарин: Спасибо за вопрос, он очень актуален. До начала нашего диалога я посмотрел последние новости из Бухареста и хочу констатировать, что все-таки в определенной степени здравый смысл пока побеждает. Я напомню, что позицию России относительно включения Украины и Грузии в НАТО поддерживают крупнейшие западноевропейские страны, прежде всего это Франция, Германия, Италия и ряд других стран. И то, что, несмотря на визит со снайперами американского президента в Киев, несмотря на его речь в Бухаресте, где он, в общем-то, в форме прямого такого дипломатического давления требовал от партнеров по НАТО осуществить прием Украины и Грузии в НАТО достаточно в экстренном порядке, то, конечно, возникали сомнения, удастся ли западноевропейским странам выдержать этот американский натиск. Отдельные эксперты даже говорили о некой маниакальной целеустремленности американских политиков, которые были нацелены на вступление, прежде всего, Украины в НАТО. И то, что России удалось все-таки дипломатическими и информационными мерами добиться того, чтобы западноевропейские партнеры, прежде всего, по НАТО американские услышали нашу озабоченность, вселяет некий оптимизм. С моей точки зрения, это дает возможность для дальнейшей интеграции, как Европы, так и Евразии, и улучшения отношений России и Европейского союза.

Еникеев: Совершенно справедливо, Игорь Николаевич. Вы знаете, мне только кажется, что не очень умно было со стороны Буша и тех людей, которые ему советовали, готовить вот такие заявления. Потому что ведь очевидно было, что Франция, Германия, Италия, Испания, Греция, да и ряд других государств, в частности страны Бенилюкса, выступали против того, чтобы Грузия и Украина присоединились к Программе партнерства по членству в НАТО.

Панарин: Ну, знаете, это, видимо, была такая отчаянная попытка все-таки дожать.
Еникеев: Ну, я думаю, что это не умно было в любом случае.

Панарин: Да, это не очень, с точки зрения дипломатической, конечно, эффективно. Но, видимо, цель, ставка настолько была высока, что даже дипломатические определенные приличия были отброшены ради того, чтобы добиться цели, которая в конечном итоге, конечно, вела бы к дестабилизации всего европейского пространства.

Еникеев: Ну, что ж, хорошо, что этого не произошло. А сейчас я предлагаю послушать следующий вопрос нашего слушателя.

Голос: Я Седрик Ходжесон из Нью-Йорка. Господин Панарин, 6 апреля – дата российско-американской встречи на высшем уровне в Сочи. Каких результатов следует ожидать от этого саммита? И еще. В ноябре в США станет известно имя нового президента. Могли бы вы предположить сценарий развития отношений между нашими странами?

Панарин: Большое спасибо за вопрос. Россия и Соединенные Штаты Америки – это две великие державы. Я, кстати, напомню, что именно Россия дважды содействовала независимости Соединенных Штатов Америки – это при Екатерине Великой, а затем во время гражданской войны, когда две эскадры нашего, русского, флота стояли в Сан-Франциско и в Нью-Йорке, откуда как раз задается вопрос, и защищали побережье от британского флота, который действовал в интересах южан. Поэтому вот у нас есть позитивный исторический опыт, есть опыт совместного сотрудничества в борьбе с фашизмом и, конечно, то, что между Бушем и Путиным были хорошие личные отношения, которые позволяли иногда сглаживать острые противоречия при наших различиях по геополитическим проблемам. Хотелось бы надеяться, чтобы вот этот личный стиль, вне зависимости от того, кто победит на президентских выборах в США, сохранился. Одновременно, конечно, хотелось бы донести в ходе этой встречи до американского лидера все-таки озабоченность российской политической элиты слишком активной, порой агрессивной политикой Соединенных Штатов Америки на постсоветском пространстве в стремлении изолировать, прежде всего, Россию от основных европейских центров. И, конечно, задача, мне кажется, российская заключается в том, чтобы сохранить конструктивные отношения с Соединенными Штатами Америки, не нарушить то позитивное, что уже было достигнуто. Но одновременно, мне кажется, поставить вопрос следует о том, что Россия в состоянии асимметрично ответить на попытки изолировать Россию и построить некую «линию Керзона» уже XXI века. Россия усиливается. Россия должна выстраивать свои стратегические линии развития, как уже указано было в «Стратегии до 2020 года», прежде всего в экономической сфере, и нам не хотелось бы тратить большие деньги на военные цели.

Еникеев: Ну, я хочу сказать, наша позиция, конечно, здесь понятна и не раз об этом говорил и президент Путин, и уже вновь избранный президент Дмитрий Медведев. Да и министр иностранных дел Сергей Лавров, как мы знаем, тоже неоднократно обращался к этой теме. Не кажется ли вам, что слишком большое внимание, которое, в общем-то, придается этой предстоящей встрече президента Путина с президентом Бушем, оно может, с одной стороны, не оправдаться, то есть какие-то документы могут быть не подписаны… Хотя вот Косачев, например, наш председатель Комитета по международным делам из Госдумы, сегодня говорил, что по ПРО намечается какое-то сближение. Но ведь, смотрите, вот встреча состоится, соглашение будет подписано, – а Буш-то ведь в ноябре станет уже «хромой уткой», что называется.

Панарин: Ну, с одной стороны – «хромой уткой», но, с другой стороны, не исключена и победа республиканцев – господина Маккейна, вот в сложившейся ситуации, когда между Хилари Клинтон и господином Обамой идет ожесточенная борьба и, в общем-то, шансы демократов от этого, конечно, уменьшаются. Но, с другой стороны, Буш часто выражает позицию не только республиканцев, а и позицию всего конгресса.
Еникеев: А конгресс-то демократический?

Панарин: Конгресс демократический. Кстати говоря, именно конгресс также настаивает на вступлении, допустим, Украины в НАТО. В данном случае Буш выражает не только линию республиканской администрации. То есть, мне кажется, задача нашей российской политической элиты – все-таки донести до американской политической элиты нашу озабоченность. А асимметричный ответ у нас есть очень простой. В условиях громадного внешнего долга США (12 триллионов долларов) асимметричный ответ – это скорейший перевод продажи наших нефтегазоресурсов в евро, что нанесет колоссальный ущерб американской финансовой системе.

Еникеев: А по нашей не нанесет?

Панарин: По нашей – тоже нанесет, но отсроченного эффекта. Потому что если мы переведем сначала, первая фаза, расчеты в евро, мы укрепим отношения с Европой, а затем – в рубли – укрепим отношения с Китаем. И поэтому второе, что мы можем обещать Соединенным Штатам Америки – сейчас начался острый геополитический конфликт между Китаем и США, – свой нейтралитет. То есть Соединенные Штаты Америки могут бороться спокойно с Китаем за мировое лидерство в Азиатско-Тихоокеанском регионе – мы им гарантируем, что Россия не будет участвовать в этом конфликте. Для США это, в общем-то, очень серьезное подспорье в данном случае, если мы хотя бы сохраним нейтралитет.
Еникеев: Но вы знаете, мне кажется, это тема как бы отдельного большого разговора.

Панарин: Да, безусловно.

Еникеев: Вы затронули, конечно же, интереснейшую проблему. А сейчас все-таки давайте послушаем, что говорят наши радиослушатели.

Голос: Здравствуйте, Игорь Николаевич! Меня зовут Юрий Иванович Антонов, я сотрудник таможенной службы. Хотелось бы узнать ваш прогноз относительно развития событий после провозглашения независимости Косово. Какую позицию, по вашему мнению, должна занимать Россия, и следует ли нам признавать независимость Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья? Спасибо.
Еникеев: Известная увязка такая.

Панарин: Да, известная увязка. Я думаю, что постепенно… Ну, наша позиция по Косово известна, и я полностью ее поддерживаю и считаю, что, вот как задал уважаемый слушатель наш вопрос, мы должны идти только пошагово, я бы так сказал, постепенно признавая независимость этих трех непризнанных государств, но одновременно ожидая определенной реакции от наших, так сказать, геополитических партнеров. Потому что позиция американской стороны, что Косово – можно суверенитет, а Абхазии, Южной Осетии и Приднестровью – нельзя, она, в общем-то, нелепа. Поэтому, конечно, те уже определенные действия, которые произведены, в частности, мне кажется, очень конструктивно решение Государственной Думы и ряд других действий, то мы можем достаточно плавно, без резкого обострения ситуации с Западом, в общем-то, идти на определенное сначала усиление экономических отношений, потом – политических. Ну, и затем вот тайваньская для нас ситуация достаточно позитивна. В чем проблема? Что Тайвань… Два китайских государства Соединенные Штаты Америки, так сказать, с одной стороны, вроде бы окончательно не признают, но полностью – военно, экономически – поддерживают Тайвань. То есть мы где-то должны идти по этим схемам, но в конечном итоге, я думаю, что постепенно, пошагово мы должны, конечно, в орбиту своего геополитического, геоэкономического влияния включать эти три непризнанных республики.
Еникеев: Я думаю, что мало кто будет возражать против того, о чем вы говорите. И тем не менее, вы знаете, что уже сейчас есть политологи, наблюдатели на Западе, которые говорят (а, впрочем, они есть и у нас в стране), что если мы вот так же, пошагово, начнем признавать непризнанные республики – Абхазию, Южную Осетию и Приднестровье, – то тем самым мы так же, пошагово, будем нарушать международные законы и Устав ООН, как американцы и другие государства Западной Европы сделали это в отношении Косово.
Панарин: Ну, я думаю, что нет.

Еникеев: Почему?

Панарин: Я объясню. Вот расширение НАТО, о котором мы говорили. Американцы действуют пошагово. Кстати, по опросам, в России только 15 процентов россиян считают, что НАТО является самостоятельной структурой, остальные считают, что это просто полностью организация, подконтрольная Соединенным Штатам Америки. Поэтому их пошаговая система постепенного расширения блока НАТО… Напомним, что во времена 90-х годов нам обещали, что ни одна страна бывшего Варшавского Договора не войдет в НАТО, затем – ни одна страна, которая входила в Советский Союз, и тем не менее все эти договоренности нарушены.

Еникеев: Я прошу прощения, Игорь Николаевич, вы совершенно верно отмечаете эти интересные и важные факты, но ведь это не было закреплено на бумаге. То есть это не было ни законом, ни соглашением.

Панарин: Безусловно. Это ошибка властвующего политического режима, ну и лично двух людей – Горбачева и Шеварднадзе. Хотя такие предложения их подчиненными вносились неоднократно. Вместе с тем наша задача – вот этот негативный опыт использовать и пошагово также реагировать на те действия, которые осуществляли Соединенные Штаты Америки по Косово. Я напомню, что на территории Косово размещена крупнейшая военная база Соединенных Штатов Америки, поэтому, по сути, речь идет просто о размещении под эгидой независимости дополнительных воинских контингентов, которые нацелены явно не на борьбу с международным терроризмом, а нацелены на ведение крупномасштабных боевых действий против крупных держав мира.

Еникеев: Благодарю вас за этот ответ. И давайте послушаем следующий вопрос.

Голос: Господин Панарин, здравствуйте! С вами говорит Кашмир Сингх из Индии. Проблема ядерной программы Ирана находится в фокусе всех средств массовой информации. Недавно была принята резолюция Совета Безопасности ООН, предусматривающая ужесточение санкций против Ирана. Поддержала данную резолюцию и Россия. Скажите, пожалуйста, какие варианты развития событий вы считаете возможными?

Панарин: Я поддерживаю полностью официальную позицию России. Она заключается в том, что мы – за мирное разрешение иранской проблемы. И Россия делала и делает все, чтобы этот определенный конфликт, который развивается уже несколько лет, все-таки решался в рамках Организации Объединенных Наций, МАГАТЭ, но без силового разрешения. И в данном случае я обращаю внимание на то, что в декабре был новый доклад американских спецслужб, причем 18 разведок США, которые официально заявили о том, что Иран с 2003 года не ведет никакой военно-ядерной программы. Поэтому я надеюсь, что дипломатические усилия России и ряда других стран, в том числе и Индии, которая, кстати, очень заинтересована в том, чтобы был построен газопровод из Ирана через территорию Пакистана в Индию. Это придаст новый импульс экономического развития всему региону и естественно стабилизирует ситуацию. Поэтому мы должны в рамках вот международного сообщества, в рамках ООН делать все, чтобы кошмарный сценарий войны, а тем более с применением, как отдельные американские генералы заявляли, зарядов ядерных малой мощности, не стал реальностью. Потому что огромная страна – 75 миллионов населения, серьезный регион. Это может быть конфликт с новыми Балканами начала XXI века, который привел к Первой мировой войне. Поэтому война в этом регионе недопустима, и я надеюсь, что все-таки силы здравого смысла, в том числе и внутри Соединенных Штатов Америки, победят и мы сможем разрешить этот конфликт без военной силы.
Еникеев: Мы напомним нашим слушателям, что ведь третья резолюция Совета Безопасности ООН по Ирану как раз была принята при очень активном участии России, и она напрочь исключает силовое давление и решение иранской ядерной проблемы с помощью силы и, уж тем более, с помощью неких военных действий. Это, несомненно, заслуга, конечно, России.

Панарин: Да.

Еникеев: Игорь Николаевич, но хотел бы задать вам также вопрос, связанный с Ираном. Скажите, эта страна – сложный, конечно, переговорщик. Мы имеем с ней довольно-таки интенсивное сотрудничество – не только в Бушере, но и в других сферах. И тем не менее Иран – такое впечатление складывается - порой предпринимает шаги, которые идут вразрез с российскими интересами и вразрез с тем, что делает Россия на международной арене, осложняя наши отношения как с Соединенными Штатами, так и с государствами Организации Объединенных Наций. Вот каковы ваши рецепты, что ли, советской дипломатии? Что можно было бы сделать более активно, может быть, лучше, плодотворнее, чтобы немножко микшировать те негативные последствия, которые создает иногда Тегеран?
Панарин: Ну, я согласен с такой оценкой.
Еникеев: Спасибо.

Панарин: Дело в том, что внутри иранской политической элиты есть разные силы, и часть из них в силу внутриполитических причин заинтересована, в общем-то, в обострении этой ситуации, потому что тогда их позиция усиливается. Конечно, от нас требуется большая гибкость, для того чтобы одновременно не нарушить уже сложившиеся неплохие отношения с Ираном в различных сферах, но и уметь все-таки доводить свою точку зрения, доводить наши национальные интересы до иранских коллег и все-таки иметь сбалансированные отношения, чтобы у Ирана не было соблазна использовать Россию для решения своих каких-то узкокорыстных, узкоэгоистических целей. Конечно, это искусство и в данном случае еще раз приведу пример Горчакова. Была сложнейшая геополитическая ситуация конца XIX века, когда все-таки российскому МИДу и в целом российской элите удалось пройти, скажем так, гибко между различными центрами силы и одновременно усилить свое геополитическое и военно-политическое влияние в мире, практически не применяя военную силу. Я считаю, что в последние годы Россия этот курс нащупала в отношении Ирана, нужно только его развивать.

Еникеев: Отходим от Ирана и подходим к другому нашему слушателю и к его вопросу.

Голос: Добрый день, Игорь Николаевич! Владимир Иванчук, журналист-международник, Санкт-Петербург. Мне известно, что вы преподаете в Дипломатической академии. Расскажите, пожалуйста, какова специфика процесса преподавания международных отношений в вашем учебном заведении, что представляет собой учебная программа? И, если позволите, второй вопрос: вы являетесь известным специалистом в области информационных войн. Не могли бы вы пояснить, что такое «современные информационные войны», и привести соответствующие примеры? Благодарю вас.
Еникеев: Тут два вопроса, как мне кажется, довольно объемных.

Панарин: По Дипломатической академии - мы идем к 75-летию. Это одно из старейших учебных заведений, которое сейчас готовит специалистов со вторым высшим образованием. Среди наших выпускников, ну, допустим, исполнительный секретарь СНГ Лебедев, губернатор Санкт-Петербурга Матвиенко и многие другие. Сама система подготовки рассчитана на людей, уже имеющих определенный жизненный опыт, занимающих определенное положение в обществе, включает целый комплекс дисциплин – это и «История международных отношений», это и «Дипломатия», это и изучение роли и влияния средств массовой информации. В целом, я считаю, что Дипломатическая академия России занимает одно из ведущих мест в мире, и этот опыт бесценен, и необходимо его как можно шире внедрять в практику дипломатии. Что касается тематики информационной войны. Я бы дал такое определение: информационная война – это контроль управлением информационными потоками в своих целях. Пример. За последнюю неделю в США произошли ужаснейшие события, которые являются вопиющими. Ну, допустим, мать застрелила двух своих детей, а через день в другом штате отец застрелил троих собственных детей. Ну, вообще, эти факты должны бы вызвать внимание всех мировых СМИ, и с них бы должны начинаться новости. Но вместо этого они начинаются с других. Почему это происходит? Потому, что контроль за информационными потоками осуществляется, прежде всего, содержанием. Интернет. Я приведу пример, наша трансляция, видимо, будет в Интернете. 62 процента контента в Интернете – американское. Тем самым, если пользователь захочет найти информацию по какому-то вопросу, то в большинстве, она уже американская точка зрения. И вот этот контроль над информационными потоками и представление картины происходящих событий в соответствии с геополитическими и геоэкономическими интересами государства – это и есть информационная война. Чтобы победить России в информационной войне, нам нужно наращивать свои информационные усилия, а позитивный пример есть. Великолепно работающая радиостанция «Голос России». Нужно увеличить объем вещания.

Еникеев: Объем финансирования.

Панарин: Профессиональный коллектив. Второе, что мы сделали. В 2006 году начал работать телеканал «Раша тудей». Он уже вещает на английском языке, на арабском. Я там неоднократно выступал уже.

Еникеев: На каком: на арабском или на английском?

Панарин: Нет. Планируется на испанском языке. И задача, чтобы он еще и на русском языке вещал. То есть, мы постепенно все-таки начинаем отстаивать свои геополитические и национальные интересы в информационной сфере. Задача только увеличить объем финансирования. Пример классической информационной войны, не очень позитивный для нас. У нас сложные отношения с Британией, а по российским телеканалам идут достаточно хорошие телерепортажи по Британии. Почему это происходит? Я приведу пример. Военный бюджет Британии – 59 миллиардов долларов, России - 34 миллиарда. То есть, он немногим, почти в два раза больше. Но вот объем выделяемых ресурсов на информационно-культурные цели в Британии в десятки раз больше, чем у России. То есть, наша задача увеличить резко объем финансирования в соответствии с тем, как это делает Британия, Франция, Германия, те же США, и тогда, я думаю, что мы сможем достойно представлять свою страну в информационном пространстве мира.

Еникеев: Это очень верно. Игорь Николаевич, дело ведь в том, что и Интернет, и многие ведущие мировые агентства были основаны США или Великобританией, как мы знаем. И в этом, собственно, первопричина того влияния, какое они имеют в них.

Панарин: То есть, они первыми захватили глобальное пространство. Но не только это. Си-Эн-Эн – первое глобальное телевидение, созданное в 1980 году как раз американцами, и они захватили нишу. Но наша задача своим профессионализмом, своим интеллектом все-таки стараться изменить это информационное пространство.

Еникеев: Позвольте, в этой связи, как специалисту, задать вопрос: насколько это этично и правильно начинать репортажи из Америки на весь мир или на Россию с того, что мать застрелила троих своих детей или отец застрелил, в школе? Мы знаем, что в Америке регулярно стреляют то на остановках, то в супермаркетах и так далее. Это ли то главное, что отражает жизнь страны, ибо я спрашиваю об этом потому, что, представьте, скажем, сообщение из России, ведь, наверное, каждый день можно начинать с автомобильных катастроф, с убийств, грабежей и так далее. Тем более что на наших телеэкранах, к сожалению, этого очень много, и что не отражает реальной жизни в нашей стране.

Панарин: Да, я согласен, что насколько этично так делать, но когда мы посмотрим выпуски Евроньюс или Си-Эн-Эн, то, когда какие-либо трагедии происходят аналогичного плана в России, именно с них начинаются и, кроме этих новостей, позитивной информации о России практически нет. Я достаточно много ездил по миру и смотрел все телеканалы, и достаточно много изучал и анализировал. К сожалению, позитивной информации о России, кроме каких-либо трагедий, крайне мало.

Еникеев: И с этим трудно не согласиться. Вы абсолютно правы. И это, к сожалению, большая беда наша общая. Но, знаете, мне хотелось бы подняться на более высокий уровень, и, если взять вопросы взаимоотношений России и США, вопросы разоружения, взять отношения России и НАТО, России и США, скажем, и НАТО на постсоветском пространстве. Вот какие могли бы мы предпринять инициативы в духе наступательной пропаганды (помните, как говорили в советские времена), чтобы наша дипломатия не рефлексировала, а действовала на опережение?

Панарин: Ну, прежде всего, обращение. Вот недавно наш министр иностранных дел, мне кажется, очень удачно, ввел новый термин: «Россия должна резко повысить уровень своей привлекательности». Кстати, по последнему опросу Би-Би-Си, который опубликован 2 апреля, имидж России в плюсе, но не очень значительно. У США, допустим, в минусе. То есть, мы должны обращаться к мировому общественному мнению активно и общественному мнению стран Восточной и Центральной Европы, в которых размещаются в данном случае американские военные базы, а также вспомнить опыт антивоенного движения в 60-70-е годы. Только вот, использовав его уже в условиях XXI века. К тому же наша задача для того, чтобы донести свою привлекательность, создать по аналогичной американской схеме сеть неправительственных организаций, сеть культурно-информационных центров на территории Европы, в самих США по аналогичной схеме, как они действуют на территории России. И тем самым вовлечь как можно большее число зарубежных представителей, прежде всего политической элиты, культурной элиты в нашу орбиту, донести до них нашу точку зрения. Это требует, безусловно, двух вещей: первое, государственной поддержки, второе – поддержки крупного бизнеса. То есть, компании, которые ведут бизнес в странах Запада, они должны заботиться о своем собственном реноме, и об имидже своей страны.

Еникеев: Совершенно справедливо. То, о чем вы говорите, конечно же, должно быть воплощено в жизнь. Но мне вспоминается восточная поговорка: «сколько не говори халва, во рту сладко не будет». Вы знаете, что и в нашей стране, и в других есть профессионалы, которые говорят, что главная привлекательность страны должна быть в том, чтобы хорошо жили ее люди, чтобы страна экономически имела сильные позиции и чтобы вот именно эта сторона привлекала жителей других государств. Что вы на это скажите?

Панарин: Правильно, но есть такое понятие «рейтинговая информационная война». «Газпром», крупнейшая нефтегазовая корпорация мира. Но «Газпром» не может быть на 52 месте в рейтинге 100 крупнейших компаний. Но по американским рейтингам – он на 52 месте. А он объективно – первое, второе, третье место в мире занимает. Поэтому для того, чтобы создать привлекательный образ, мы должны создавать и свои критерии, оценки определенные. Пример последнего американского кризиса, когда якобы стоимость одной из компаний была свыше четырех миллиардов долларов, а ее продали за 230 миллионов, говорит о разнице. Следовательно, мы также должны, чтобы повысить свой собственный рейтинг привлекательности, создавать свои определенные рейтинги, которые будут основаны на объективных критериях. Одновременно необходимо все-таки изменить баланс позитивной информации о России и негативной в мировом общественном пространстве, потому что у нас много проблем, но у нас есть и большие достижения. И вот об этих достижениях мы должны, не стесняясь, как можно больше говорить. Потому что в последние годы этих достижений стало гораздо больше.

Еникеев: Мы подошли к такой теме, и я не могу вас не спросить о том, как вы оцениваете работу «Голоса России», ту проблематику, которой мы занимаемся, подходы, которые мы осуществляем к важнейшим международным проблемам. Я имею в виду отношения с США, с Европой и, скажем, к освещению внутриполитических проблем?

Панарин: Только два слова: сбалансированность и профессионализм. Я бы даже охарактеризовал одним словом: суперпрофессионализм, который требует дополнительного финансирования.

Еникеев: Естественно. Хорошо бы ваши слова попали в уши тех людей, которые определяют вопросы финансирования нашей радиостанции. Мне остается поблагодарить вас за участие в нашей программе. Спасибо, что вы нашли время.

Мы беседовали с деканом Дипломатической академии России, профессором, известным политологом и автором многих книг по проблемам информационных войн в самых различных областях Панариным Игорем Николаевичем. Всего доброго.

Панарин: До свидания.